Все дальше и быстрей поход от края к краю. За тишиной ночи и мрачным криком боли. И в горном хрустале не слышно смеха, только звон.
Немой и страшный стон. За тишиной от края к краю. Ты умираешь.
В нелепом танце жизни за смертью из бокала, под звуки скрипки, ставшие вином. И гром неспешно проходит молотом по миру темноты.
Там огонек, там тлеет в чаше угольком короткая, странная, неудавшаяся жизнь.
Потух. Запели в башне шестерни, перевернулись клипсы и бьют часы.
Но маятник стоит. Безрезультатно.
Мне не понять. Я улетел.
В срезающих осколках отражений укором падает на землю жизнь, стекает в лодку с фигурой в капюшоне, мешком валяется на дне.
И покрываясь мхом и тиной, затягивает раны в полной тишине и темноты воды из черного стекла с блестками серебряного пепла.
Я на дне. Меня нельзя простить.
В напряжении. На дно. Захлебываясь мукой. С кусками хлеба из тепла и памяти.
Жуй, скотина.
Жвачка со вкусом молчания.
Чай с кусочками немоты.
Ты, мыслями прошитый, с дырами в себе насквозь.
Приятно?
Шаги. Наискось и вкось. В пути к гремучим волнам по веслу из стали и шипов.
Ты мертвый Бог своих иллюзий.
В шлюзах рваных проводов. И в сумерках от брошенных на улице котов стремишься к сумеркам от мертвых городов.
Где нет. Ни поездов, ни машинистов, ни вокзалов. Лишь тени шорохов и запустение. Лишь гной давящей тишины из стен сочащийся лениво.
Безнадежно, но красиво.
Спросил бы. Но ответом эхо мыслей в голове по стенкам тела катает быстрый яд мороза.
Без спроса и меняя цвет, втягивая дым, вдыхать и смерть.
Не спеть и не услышать. Тише.
Дыши. Вдыхай. Быстрее.
Не спеши. Умирай. Скорее.
Я в поезде с рюкзаком. Мне бы выпить да память простить.
©