Нигде более не слышно шагов идущих смотреть на христиан в колизей. Бог завещал вам любить врагов - меня учили любить друзей
Она не хотела ребенка.
Она хотела кого угодно, когда угодно, где угодно и как угодно. Но не ребенка.
Он не мог ей заплатить. Он жадно пил ее жизнь, находясь еще внутри, лишал ее сил и эмоций, так важных в ее работе.
Маленькая живая тварь, оставленаая ей, кем-то из клиентов.
Самая лучшая шлюха в городе. Работоспособная, красивая.
Самым главным ее врагом была маленькая розовая резинка, которая не подошла по размеру очередному толстосуму с пивным брюшком, блестящей лысиной, потными ладонями и маслеными глазками.
Еще одним врагом оказалось оно. Это отродье. Плод дефективной любви, лишенной глубоких чувств, растерзанной цинизмом, пропитанной деньгами.
Леон, ее босс, ходивший в бредовой полумаске, скрывавшийся за псевдонимом киллера из известного фильма, уже угрожал ей голодом, болезнями и прочими признаками нищеты.
Никто не хочет держать за свой счет беременную шлюху.
Она шла, привычно виляя задницей, по улице. Прохожие оборачивались ей вслед. Благообразные дамы укоризненно качали головами при виде драных чулков и короткой юбки. Образ дешевой потаскухи ведь заводит? не так ли, мужская половина прохожих?
Только сейчас она шла не просто так. На работе она взяла выходной И теперь решила расправиться со своими проблемами раз и навсегда.
Странное дело, когда внутри есть другая жизнь, начавшаяся с астматических стонов того жирного ублюдка и фальшивых вздохов грязно извивавшейся под ним маленькой дряни, которую ни разу за три года не поцеловали в губы, все ощущается совсем иначе.
Никогда сигареты еще не были такими горькими. Никогда еще кожа не была такой бледной, краски вульгарными, блузка мятой, а душа грязной.
Никогда еще жизнь не казалась такой никчемной.
В этом месте можно было бы рассказать о жизни наивной сельской девчонки, поехавшей учиться в большой город, но так и не поступившей в университет.
Или о жизни богателькой дочуры, взбунтовавшейся против папаши-тирана и ушедшей из дома...
Или о бездомной девчонке-воришке, которая одажды приглянулась господину в черной полумаске, у которого даже духи отдавали дешевым пафосом...
Не важно, кем она была - но так или иначе ее жизнь была никчемной.
Низшая ступень социальной лестницы. Дальше - только пропасть.
Она стояла на ее краю, но каждый день к ней спускались очередные тощие, толстые, богатые, единожды накопившие, лысые, волосатые, мужчины, женщины... Она спала с теми, с кем укажет ей Леон.
Уродливых обслужить проще - они менее привередливы и гораздо больше оставляют на чай.
Но теперь в ней сидит еще одна жизнь. Чистая, выползающая из дерьма, в котором копалась мать.
Больше всего этого ребенка стоило ненавидеть за его чистоту и невиновность.
Друг Леона, гинеколог, обслуживавший всех девок этого мерзкого ублюдка, сделал все быстро и чисто. Удовлетворенно потирая руки он зашел к ней в темный закуток, гордо именовавшийся "палатой для пострадавший на производстве" и сообщил, что больше она не сможет иметь детей.
А обернутый клеенкой сврток, зажатый между ее ног, скоро унесут. разрубят на куски и похоронят во дворе - клиника нелегальная, значит и действовать нужно осторожно...
Облегение - единственное, что осталось в ее сердце, после выхода на работу.
Но в первый же день она поняла, что никогда еще ее не трахали так грязно.
Никогда еще пошлые комплименты не жгли уши так сильно. Никогда еще не было так сложно эротично выгибаться, подставлять то одно отверстие своего тела, то другое...
Через семь дней в церкви святого Петра обнаружили тело несовершеннолетней проститутки с искрошенным в мясо влагалищем и перерезанными венами.
Она хотела кого угодно, когда угодно, где угодно и как угодно. Но не ребенка.
Он не мог ей заплатить. Он жадно пил ее жизнь, находясь еще внутри, лишал ее сил и эмоций, так важных в ее работе.
Маленькая живая тварь, оставленаая ей, кем-то из клиентов.
Самая лучшая шлюха в городе. Работоспособная, красивая.
Самым главным ее врагом была маленькая розовая резинка, которая не подошла по размеру очередному толстосуму с пивным брюшком, блестящей лысиной, потными ладонями и маслеными глазками.
Еще одним врагом оказалось оно. Это отродье. Плод дефективной любви, лишенной глубоких чувств, растерзанной цинизмом, пропитанной деньгами.
Леон, ее босс, ходивший в бредовой полумаске, скрывавшийся за псевдонимом киллера из известного фильма, уже угрожал ей голодом, болезнями и прочими признаками нищеты.
Никто не хочет держать за свой счет беременную шлюху.
Она шла, привычно виляя задницей, по улице. Прохожие оборачивались ей вслед. Благообразные дамы укоризненно качали головами при виде драных чулков и короткой юбки. Образ дешевой потаскухи ведь заводит? не так ли, мужская половина прохожих?
Только сейчас она шла не просто так. На работе она взяла выходной И теперь решила расправиться со своими проблемами раз и навсегда.
Странное дело, когда внутри есть другая жизнь, начавшаяся с астматических стонов того жирного ублюдка и фальшивых вздохов грязно извивавшейся под ним маленькой дряни, которую ни разу за три года не поцеловали в губы, все ощущается совсем иначе.
Никогда сигареты еще не были такими горькими. Никогда еще кожа не была такой бледной, краски вульгарными, блузка мятой, а душа грязной.
Никогда еще жизнь не казалась такой никчемной.
В этом месте можно было бы рассказать о жизни наивной сельской девчонки, поехавшей учиться в большой город, но так и не поступившей в университет.
Или о жизни богателькой дочуры, взбунтовавшейся против папаши-тирана и ушедшей из дома...
Или о бездомной девчонке-воришке, которая одажды приглянулась господину в черной полумаске, у которого даже духи отдавали дешевым пафосом...
Не важно, кем она была - но так или иначе ее жизнь была никчемной.
Низшая ступень социальной лестницы. Дальше - только пропасть.
Она стояла на ее краю, но каждый день к ней спускались очередные тощие, толстые, богатые, единожды накопившие, лысые, волосатые, мужчины, женщины... Она спала с теми, с кем укажет ей Леон.
Уродливых обслужить проще - они менее привередливы и гораздо больше оставляют на чай.
Но теперь в ней сидит еще одна жизнь. Чистая, выползающая из дерьма, в котором копалась мать.
Больше всего этого ребенка стоило ненавидеть за его чистоту и невиновность.
Друг Леона, гинеколог, обслуживавший всех девок этого мерзкого ублюдка, сделал все быстро и чисто. Удовлетворенно потирая руки он зашел к ней в темный закуток, гордо именовавшийся "палатой для пострадавший на производстве" и сообщил, что больше она не сможет иметь детей.
А обернутый клеенкой сврток, зажатый между ее ног, скоро унесут. разрубят на куски и похоронят во дворе - клиника нелегальная, значит и действовать нужно осторожно...
Облегение - единственное, что осталось в ее сердце, после выхода на работу.
Но в первый же день она поняла, что никогда еще ее не трахали так грязно.
Никогда еще пошлые комплименты не жгли уши так сильно. Никогда еще не было так сложно эротично выгибаться, подставлять то одно отверстие своего тела, то другое...
Через семь дней в церкви святого Петра обнаружили тело несовершеннолетней проститутки с искрошенным в мясо влагалищем и перерезанными венами.
